Мало-по-малу, к таким странностям блаженной привыкли, многие стали
считать, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угодно, однако некоторые
наиболее чуткие христиане стали замечать, что Ксения какая-то не простая-глупая
побирушка, но в ней есть что-то особенное. Милостыню, которую ей предлагали, она
брала не у каждого, но только у людей доброго сердечного расположения. Всегда
беря только копейку, она тут же отдавала ее таким же бедным и нищим, как и она
сама.
После того, как мужнин камзол и кафтан Ксении истлели, она стала
одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, распухших от мороза,
носила рваные башмаки. Многие христиане предлагали Ксении теплую одежду, милостыню.
Блаженная же ничего не соглашалась взять, но неизменно одевалась либо в красную
кофточку и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку.
Днем Ксения как безумная бродила по городу, а ночью она укрывалась
от глаз людских, выходя за город, в поле, и там пребывала в молитве. Так ее однажды
и застали заинтересовавшиеся ночными исчезновениями Ксении горожане. Ксения всю
ночь стояла на молитве, попеременно кладя поклоны на все четыре стороны света.
В поле, по ее словам, присутствие Божие было «более явственно».
Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших
ее благочестие людей — Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.
Блаженная все обиды и печали сносила безропотно, лишь однажды,
когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны
видели ее в страшном гневе. Уличные мальчишки, завидя юродивую, стали над ней
смеяться, дразнить ее. Блаженная, по обычаю, безропотно сносила это. Но злые дети
не ограничивались одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность
блаженной, они стали бросать в нее грязью и камнями. Тогда, по-видимому, и у блаженной
не хватило терпенья. Как вихрь бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своею
палкою, которую всегда носила с собой. Жители Петербургской стороны, видя блаженную
в страшном гневе, пришли в ужас от поступка детей и тотчас же приняли все меры
к тому, чтобы никто не обижал Ксению.
Окружающие блаженную Ксению стали обращать внимание, что в ее
словах и поступках часто кроется какой-то глубокий смысл. Замечали, что если Ксения
просила у кого что-либо, то это было знаком грядущей невзгоды и беды для того,
у кого спрошено, если же Ксения подавала кому-либо что-то, то получателя в скором
времени посещала внезапная радость. Позднее, когда блаженную стали почитать за
прозорливицу, стоило ей только появиться на рынках и улицах города, как всякий,
знавший ее, предлагал ей свои услуги. Купцы открывали свои лотки и прилавки со
всевозможными съестными и прочими товарами. Все наперебой упрашивали «Андрея Феодоровича»
взять что-либо или отведать от предлагаемого товара, ибо они замечали, что если
Ксения брала что-нибудь у хозяина, то торговля у угостившего ее купца бывает очень
удачной.
Извозчики, завидя блаженную издали, гнали лошадей, прося Ксению
проехать с ними хотя бы несколько шагов, ибо это приносило им удачу в работе.
Особый дар блаженной Ксении состоял в устройстве семейного быта
христиан. Матери детей были убеждены, что если блаженная приласкает или покачает
в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Посему они, завидя Ксению,
спешили к ней со своими детьми, прося ее благословить или просто погладить их
по голове. Своим великим смирением, подвигом духовной и телесной нищеты, любви
к ближним и молитвою стяжала Ксения благодатный дар прозорливости. Этим своим
даром многим она помогала в деле жизненного устройства и душевного спасения. Так,
однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и
принимала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно ее принимавшую,
и предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости
должного христианского приготовления к смерти. Посему, уходя, она во всеуслышание
сказала между прочим; «Вот, зелена крапива, а скоро, скоро завянет». Все слышавшие
это гости Крапивиной не придали словам Ксении должного внимания, однако позднее,
после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи, вспомнили эти слова и весьма
были поражены и потрясены.
Известен случай, когда блаженная Ксения заботилась о благе и спасении
еще не родившегося младенца. Приходит она как-то к своей давнишней знакомой Параскеве
Антоновой, которой подарила свой дом, и говорит: «Вот, ты тут сидишь, да чулки
штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!»
Параскева весьма смущенно восприняла эту нелепицу, однако послушалась блаженной
и пошла. На одной из улиц Васильевского острова у самого кладбища она увидела
толпу народа, и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную
женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались
узнать, кто эта женщина и где ее родственники, но не преуспели в этом. Увидев
во всем случившемся перст Божий, Параскева взяля мальчика себе и, несмотря на
усиленные старания найти отца, должна была в конечном счете усыновить младенца.
Она взяла его в свой дом, бывший дом блаженной, и воспитала по всей строгости
христианской жизни. Этот приемный сын - до глубокой старости содержал и весьма
почитал ее. Параскева же благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление
принять на воспитание сына.
Ксения всегда принимала участие в устроении жизни благочестивых
христиан. Она часто бывала в семье Голубевых, состоявшей из матери-вдовы и ее
семнадцатилетней дочери. Блаженная Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий
тихий нрав и доброе сердце. Однажды она неожиданно появилась в дверях их дома
как раз в тот момент, когда мать и дочь в столовой готовили кофе.
Обратясь к дочери Ксения сказала: «Эх, красавица, ты тут кофе
варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорей туда!»
Девушка была весьма смущена услышанным. «Как так?! — возразила
она.- Уменя не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж, да еще жену
хоронит?» Услышав все эти возражения, Ксения стала сердито настаивать: «Иди!»
На кладбище мать с дочерью увидели похоронную процессию. Хоронили
молодую жену одного доктора, скончавшуюся при родах. Молодой вдовец все время
безутешно рыдал, а увидев могильный холм над прахом супруги, лишился чувств и
свалился на руки едва успевшим подбежать Голубевым. Когда он пришел в себя, мать
и дочь как могли старались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство.
Через некоторое время оно возобновилось, а год спустя молодой человек сделал дочери
Голубевой предложение.
Брак их оказался счастливым. Быть может, не без молитвенного заступления блаженной
прозорливицы прожили они долгую, тихую и благочестивую жизнь, умирая, заповедали
чтить память ее и следить за ее могилкой.
Еще при жизни своей блаженная Ксения была многим христианам скорой
в бедах помощницей. Как-то раз встретила она одну благочестивую женщину, свою
знакомую, и, остановив ее, вручила ей медный пятак с изображением всадника и сказала:
«Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет». Ничего более не добавив, она пошла
дальше. Обескураженная женщина отправилась домой, недоумевая, чтобы могли значить
слова Ксении. Едва выйдя на свою улицу, она с ужасом увидела, что в ее доме начался
пожар. Но не успела она еще даже добежать до поглощаемого пламенем строения, случилось
чудо — по милости Божией огонь удалось остановить, людская помощь подоспела вовремя.
Тут только поняла женщина, что означали слова блаженной: «Возьми пятак, потухнет!»
Юродивая Ксения в подвиге юродства подвизалась 45 лет; можно утверждать,
что блаженная отошла ко Господу в самом начале XIX века; Есть мнение, что Ксения
преставилась около 1803 года. Погребена была святая угодница Божия на Смоленском
кладбище Петербурга, где в свое время она помогала строить церковь в честь иконы
Божией Матери, именуемой Смоленская. Отпевание добровольной страдалицы совершалось
в церкви апостола Матфия.
Чудеса, творимые блаженной не прекратились и после ее смерти.
Так, в одной семье перед намечавшейся свадьбой невеста и ее мать отслужили панихиду
на могиле блаженной Ксении; свадьба сейчас же расстроилась, так как публично обнаружилось,
что жених является преступником и убийцей, бежавшим с каторги. Некто А.А.Романов
был смертельно болен; и вот, супруге его, сидевшей ночью у постели больного, явилась
в видении старая женщина, назвавшаяся Ксенией, которая сказала, что муж ее выздоровеет,
и что будущий их ребенок будет девочкой, а назвать ее следует Ксенией. Все так
впоследствии и произошло. Случалось, что в моменты панихид и молебствий на могиле
блаженной Ксении она являлась молящейся в виде старой женщины с посохом в руке.
Если видение случалось виновнику бедствий, то вид этой женщины был грозен и повеления
непререкаемы. Например, одному человеку, страдавшему сильной приверженностью к
страсти винопития, но за которого молились усердно мать и жена, Ксения явилась
в видении и сурово сказала: «Брось пить! Слезы матери и жены твоей затопили могилу
мою! Встань!»
Со дня кончины блаженной Ксении прошло около двух веков, однако
творимые по молитве сей угодницы чудеса не иссякают, и народная память о ней не
исчезает.
В первые же годы после ее кончины на могилу блаженной стало стекаться
множество людей, которые часто брали после панихиды у ней землю с ее могилки в
память о святой. Постепенно весь могильный холм оказался разобран, пришлось насыпать
новый, но и этот был разобран. Тогда положили на могилу мраморную плиту; почитателей
блаженной и это не остановило — плита разбивалась и частицы ее разносились во
все концы России. Разбирая землю и ломая плиты, почитатели блаженной оставляли
на могиле денежные пожертвования, которыми пользовались нищие.
Не прекращались и чудеса от блаженной, которая по-прежнему оставалась
помощницей христиан в бедах и болезнях. Благочестивое предание доносит до нас,
например, и рассказ о таком случае. В жаркие летние месяцы одна семья, в которой
было двое детей, оказались вдали от родного дома, и в весьма тяжелых обстоятельствах.
Глава семейства, муж женщины, поведавшей об этом чудесном заступлении блаженной
Ксении, опасно заболел. Ему становилось все хуже и хуже, лекарства не помогали,
болезнь усугублялась. Через три месяца, когда палящее южное солнце, царившая кругом
невыносимая жара и духота совсем подорвали здоровье больного, то он уже был не
в состоянии даже разжимать губы и принимать пищу. Дни его, казалось, были сочтены.
Что произошло дальше, рассказывает его жена.
«Доктор, уходя, как-то странно посмотрел мне в глаза и сказал:
я приду завтра утром, я поняла, что это конец.
Я отвела детей к соседям, жившим через два дома от нас. Мне хотелось
тишины и молитвы. Жара стояла нестерпимая, удушающая. Я открыла все двери для
движения воздуха. Мысли самые отчаянные и горестные одолевали меня. Помимо скорби
от потери верного друга, пугала перспектива остаться одной с малыми детьми. Если
бы я была сейчас дома, я бы поехала на Смоленское кладбище к блаженной Ксении,
Там, припав к ее могиле, выплакала бы свое горе. Шум захлопнувшейся калитки прервал
мои думы. Кто-то вошел в сад к нам, подумала я. В это время в проёме открытой
двери бесшумно появилась странная гостья. Лета ее нельзя был определить, но самым
странным был ее наряд. Теплые, мягкие валенки, длинная шуба особого покроя, вся
в сборках, а на голове большой белый пуховый платок; концы его были закручены
на шее. Так, верно, носили глухой зимой женщины-простолюдинки. Вся она была необыкновенно
привлекательна. «Голубка, скажи мне, где живут Пироговы, я ищу их, — сказала она.
— Через два дома, — ответила я. А что твой-то плох?» — спросила она, указывая
на дверь, где лежал больной. Она безшумно прошла мимо меня к больному. С минуту
посмотрела она на него. «Слушай, голубка! — сказала она, подходя ко мне. — Не
печалься! Вчера тут приезжал один важный доктор, такой ученый, что страсть. Он
говорил, что больного надо кормить всё же каждые полчаса всего лишь по-немногу,
по две ложечки. Ну, там, молока, чаю, каши, а там уж сама что придумай». «Да он
уже третий день губ не разжимает, — ответила я. — Ничего, ничего, ты попробуй!
Ну, прощай, мне пора». Она исчезла. На этот раз даже калитка не хлопнула. Я вышла
на балкон. Вправо и влево далеко была видна улица, залитая палящим солнцем, но
моей зимней гостьи не было видно. Тут только я поняла всю несообразность ее зимнего
наряда при этой нестерпимой жаре.
Я подошла к больному. Муж открыл глаза и чуть слышно попросил
пить. Дрожащими руками я поднесла ему чашку чая, еще не решаясь верить, что этот
слабый проблеск жизни есть намек на выздоровление.
«Кто подходил ко мне?» — спросил больной. Я не знала, что ответить.
"Одна незнакомая женщина" — говорю ему. Муж глубоко вздохнул, точно
выдохнул какую-то тяжесть. «Мне легче. Кто подходил ко мне?» — сказал он, засыпая.
Вернулись дети. Я спросила их, не приходила ли женщина в шубе и валенках, закутанная
в платке, к Пироговым. Дети сказали, что никакой женщины не видели и вообще не
видели, чтобы кто-нибудь заходил.
Я подошла к мужу с чашкой молока. Он встретил меня со слабой улыбкой
на изможденном, исхудалом до неузнаваемости лице. Он отпил полчашки молока и опять
спросил меня: «Кто приходил ко мне?» Я ему, как могла, объясняла появление таинственной
гостьи и прибавила, что сейчас пойду к Пироговым и узнаю, кто она, так как она
их искала. Я пошла к Пироговым и стала спрашивать о женщине в валенках и шубе,
которая искала их.
К ним, оказалось, никакая зимняя гостья не приходила, и они начали
подшучивать и острить надо мной. В этакой жаре и появиться в шубе и в валенках!
Верно какая-нибудь «блаженная», или вам привиделось.
Не добившись ничего, я вернулась домой. Муж уже сидел на кровати,
опираясь на подушку. «Ну, что, узнала?» — был его первый вопрос. — «Нет, ничего
не узнала, ее там не было.» Так слушай меня, — говорит муж, — ведь я умирал, и
я сознавал, что умираю. У меня не было сил ни открыть глаза, ни позвать тебя,
и силы оставляли меня. Вдруг я почувствовал, что кто-то подошел ко мне, и на меня
вдруг повеяла какая-то живительная прохлада. Это был миг: я силился схватить струю
этой прохлады. Теперь я знаю, что поправляюсь. Ты молилась; кого же ты звала на
помощь?" — «Блаженную Ксению», — сказал я и разрыдалась. Когда мой муж окончательно
поправился, он стал наводить справки, какой доктор был проездом в то время. Оказалось,
никакой доктор не проезжал и зимней гостьи никто не видел.
Я же в душе храню, что блаженная Ксения являлась ко мне на мой
зов".
В 1902 году над могилой блаженной Ксении была построена новая
часовня с мраморным иконостасом и надгробием.
Могила блаженной Ксении находится посреди часовни; часовня, была
украшена прекрасной иконой распятия Спасителя на кресте, а по стенам установлены
иконы, пожертвованные разными лицами по тому или иному случаю, некоторые из них
с венчальными свечами.
Часовня была всегда открыта для совершения панихид; по свидетельству
священников, нигде не служилось столько панихид, сколько на могиле блаженной Ксении.
Над входом в часовню с наружной стороны была сделана надпись:
«Раба Божия Ксения». На первоначальной же могильной плите было начертано: «Во
имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. На сем месте погребено тело рабы Божией, Ксении
Григорьевны, жены придворного певчего Андрея Феодоровича в ранге полковника, осталась
после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет; всего жития ее было 71 год; называлась
«Андрей Феодорович». Кто меня знал, да помянет душу мою для спасения своей души.
Аминь».
В начале XX века, по благословению митрополита Антония (Вадковского),
в память блаженной Ксении, на Малом проспекте Васильевского острова был устроен
Дом трудолюбия для бедных одиноких вдовиц и сирот-детей, не имеющих крова и возможности
заработать себе на хлеб насущный. День памяти блаженной Ксении 24 января по старому
стилю.
В настоящее время часовня отреставрирована и вновь открыта для
доступа и молитвы.
Блаженная Ксения канонизована за святость жизни, проявившуюся
в глубокой любви к ближним, в смирении, терпении, кротости и прозорливости, на
основании большого количества чудес, совершающихся по молитвам блаженной, а также
непрекращающегося народного почитания.
